(Больше власти и больше любви. Однако, у детей на этот счет своя формула: меньше власти, больше любви и больше свободы. Но, к сожалению, это применимо только к внукам)

 А что происходит на самом деле в нашей обычной жизни? Мне представляется, что понятие «властная любовь» может быть применимо лишь к родителям, в частности, к матери, которая. по праву, считает своего ребенка частью собственного тела. А когда одна часть тела (рука, нога, пальцы) перестает исполнять команды мозга, то во всем организме появляется вполне закономерный дискомфорт, приходится все остальные действия соизмерять с учетом этого физическо-психологического дефекта.   В данном контексте понятия «власть» и «любовь» составляют неделимое целое. Так называемая власть зарождается на почве материнской любви еще со времени зачатия ребенка. Попытки разделить их, не ущемляя интересов их носителя, не удавались пока никому. История, в том числе история медицины, по этому вопросу хранит молчание. Как я понимаю, всему этому предшествует любовь, которая через ответственность за сохранение, защиту и воспитание ребенка приобретает свою вторую половину, и власть любви, точнее – властная любовь, становится частью сущности матери.
Обретение матерью подобной двойственности позднее причиняет ей, как женщине, неизъяснимые боль и страдание. По разным причинам и в разных формах проявляется невозможность полного единого и сбалансированного управления всеми частями «тела» (условно). В такой ситуации матери предлагается ограничиться лишь одной частью целого - любовью. Однако, одного этого для матери никогда не бывает достаточно. Такая ситуация неминуемо приводит к появлению чувства одиночества, утраты чего-то дорогого, и мать даже впадает в депрессию.
Зависимость (в смысле любви) родителей от своих детей, какими бы они ни были - хорошими или не очень, - всегда ограничивает их возможность маневра, сужает их личное пространство, «сжимает» круг. В итоге, они, образно говоря, не находя лучшего и оптимального варианта, временами погружаются в себя, надеясь разобраться во всем наедине с самими собою, ни с кем ни о чем подобном не советуясь.
Насколько этот вариант эффективен, я не знаю. Но полагаю, что, таким образом, потеряв свои лидирующие позиции в семейном кругу, родители стремятся сохранить то, что может обеспечить защиту властной любви и их собственное родительское пространство.
Нередко дети оценивают подобное поведение и реакцию своих родителей как скрытый (либо - явный) намек на разрыв связей, общения и т.д. Фантазии у них хватает. Но, на самом деле, это совсем не так. Просто изменившиеся координаты взаимоотношений между родителями и детьми требуют времени для адаптации и привыкания к новым реалиям, для понимания, осмысления, осознания произошедшей перемены в этих взаимоотношениях, или же - просто оценки новой ситуации и вынужденного примирения с ней. Это необходимо еще и для приведения в надлежащий порядок своих чувств, для привыкания к новым, ранее неизвестным, ощущениям.
Полагаю, что такое новое появившееся состояние должно быть воспринято родителями спокойно, без каких-либо условностей и эксцессов, или явных упреков за якобы преднамеренное ухудшение отношения родителей к своим детям.
Мы все знаем, что родители, по природе своей, не могут укрыться от своих детей за «китайской стеной» или за какой-то «колючей проволокой», соорудить непреодолимые бастионы между собой и ними. Они, скорее, хотят, как можно точнее, определить свое место в новых условиях, считая, что возникшие перемены, изменившиеся «правила игры» и взаимоотношения не вполне отвечают потребностям их частной жизни (включая элементы властности любви), их месту в системе расширившегося семейного пространства.
Неправильное восприятие детьми этих родительских желаний осложняет обстановку, загоняет участников возникшей семейной драмы в угол. Поэтому, в силу возникших обстоятельств, приходится искать другой, приемлемый для обеих сторон, вариант взаимовыгодных отношений в семье. Эти новые, или изменившиеся, правила должны быть, как мне кажется, наработаны коллегиально, то есть совместными усилиями родителей и их детей, а не установлены одной из сторон. В случае, если такие правила будут согласованы, обе стороны обязаны принять и исполнять их.
Известно, что изменившаяся ситуация, как всегда, совпадает с созданием новой пары – семьи, которая по праву, требует к себе большего внимания и заботы. Но при этом происходит забвение того, как родители психологически должны приспосабливаться к таким переменам, каким образом им прийти в себя и, образно говоря, осмыслить и понять как то, что оказалось утраченным, так и то, что стало «новацией» во взаимоотношениях между родителями и детьми в резко изменившейся ситуации.
Я говорю о реалиях нашей жизни. Полагаю, что этот «психологический рынок» сам по себе никак не установит свои универсальные правила. Образуется, извините за грубость, семейный базар. В такой неразберихе наспех создаются новые, не совсем здоровые, взимоотношения, противоречивые правила, и все это вместе развивается по восходящей линии, и даже усугубляется. Уступок нет, доминирует откровенное неприятие одной стороной - другой, и, порой, даже имеется скрытая борьба за «лучшее место» в семейном «хороводе». Страдают все, без исключения, и все это - из-за недопонимания сути необходимой психологической перестройки. Для этого нужны, как минимум, время, терпение и осторожность - во всем. Однако, это мало кому удается. Часто уважение и внимание к родителям оценивается как добродетель, как похвальная часть характера того или иного человека. Не означает ли это, что то, что должно было быть нормой, становится исключением? Иначе мы его не заметили бы!
Властная любовь матери – чувство врожденное. Это - вечный закон круговорота жизни, утвержденный верховной властью – самой Природой. Просто так приобрести или добиться такой любви, в принципе, невозможно. Ни за какие деньги ее не купить и силой оружия ею не завладеть. В своем большинстве такую материнскую любовь дети воспринимают нормально, как само собою разумеющееся чувство. Они инстинктивно считают, что мать имеет право на такую форму любви, и почти всегда прощают ей попытки применить на деле властную составляющую своего материнского чувства, обижаясь, но – прощая, и становясь на время прежними.
В разговоре со многими родителями часто можно услышать о том, что, мол, дети взрослеют, создают свои семьи, обретают автономию, а иногда и полную независимость. Причем при этом они часто превращают родительскую власть в некий «декор», что отрицательно влияет на взаимоотношения с теми, кто вошел в эту «личную зону» родителей. В большинстве случаев эти отношения носят характер открытой борьбы за возврат власти, либо за ее захват, хотя в реальной жизни этой самой властности не существует. Она – внутри, в существе матери, и присуща только ей одной.
Отношение зятя к теще или невестки к свекрови нам хорошо известно. Однако малоизвестно и, естественно, никем из участников ссор почти не учитывается тот факт, что у матери все происходит инстинктивно, спонтанно, и часто проявление ею этой самой властности не поддается ни контролю, ни самоконтролю. Суть в том, что на уровне подсознания мать не может разделить властную любовь на две части и отказаться от одной из них. Хотя так было бы намного проще и правильнее, ибо в таком случае взаимоотношения в кругу семьи могли бы стать лучше, теплее, и не создавался бы дискомфорт между родителями и детьми.
В этом смысле немалая часть ответственности лежит и на детях. Им следовало бы свести, если в этом появилась острая потребность, власть родителей к минимуму своей встречной заботой, вниманием, почтением. При этом им следовало бы сделать так, чтобы мать и отец сами, без нажима, могли бы привыкнуть к новым условиям, т.е. к постепенному уменьшению поля их властности за счет возросшей любви и внимания к ним детей. Свою положительную роль в изменившейся ситуации могло бы сыграть также появление (рождение) нового объекта любви - внука.
Правда, к сожалению, и в такой ситуации тоже присутствует реликт материнской властности, но уже в ракурсе отношения бабушки к внукам, когда она считает, что имеет право на их воспитание. Но подобное проявление властности матери-бабушки часто пресекается детьми, причем даже в грубой форме: «Вы портите их; вы разрешаете им все то, что нами запрещено!»Этот типичный вариант реакции детей на попытки бабушки «взять под свое крылышко» внука известен всем.
При этом дети так и не могут понять одну важную деталь: такое отношение бабушки к внукам – это своего рода подсознательная попытка компенсировать утрату властности над своим родным ребенком. Для нее же, матери, просто появился новый объект – объект большей любви, большей свободы, хотя и меньшей властности. Странно, что это полностью совпадает с позицией детей – родителей, когда они сами были маленькими. Поэтому не зря говорят, что «любимее и ценнее внука нет никого и ничего в мире!»
Поэтому полагаю, что корни таких, я бы сказал не всегда понятных постороннему, чувств находятся в той же сфере властной любви матери как к своим детям, так и к детям этих последних. Любовь к собственным детям мать, лишенная властности, сохраняет до конца своей жизни, преодолевая все безрезультатные попытки ее детей «расколоть» пополам это самое смешанное с ее властностью чувство. По той же самой причине, как я считаю, властность любви матери, в той или иной форме, проявляется в ее отношении к собственным внукам – к детям ее детей.
Я помню случай в моем родном селе. Отец, ему тогда было 60 лет, болел гриппом и с температурой лежал в постели. Дед, ему было около 80 лет, нервно прохаживался по коридору и переживал за сына. На вопрос соседа его же возраста «Что случилось?» он отвечал: «Ребенок заболел, температура высокая». А этот «ребенок» – его 60-летний сын! Ибо родное дитя в глазах родителей остается ребенком до конца жизни.
Нередко приходится слышать от старых отцов: «Надо собрать детей, есть у меня к ним вопросы!» А у его «детей» есть не только свои дети, но уже и внуки.
Таким вот простым и естественным образом природа властной любви родителей проявляется в жизни и в вечном круговороте бытия человеческого!
До создания детьми собственной семьи властность родителей имеет больше возможностей существовать и проявляться по вертикали. После же создания их детьми собственной семьи вырисовывается автономия, которая, за счет ее другой половины (мужа или жены), неминуемо расширяется. У родителей в системе управления делами такой большой семьи при решении серьезных проблем остаются только символические функции советника, помощника с совещательным голосом.
Но на этом не все еще заканчивается... Часто условно называемый нами «центр» полностью лишается своих прав, даже права совещательного голоса, он вообще выводится за пределы автономии. Это - худший вариант, но сегодня он распространяется все больше и шире. Таковы реалии изменяющегося мира, что отражается на семье. В результате, традиционные семьи прощаются с обычаями, освященными веками, и их (обычаев) место остается незаполненным. И что весьма характерно, в этом образовавшемся, я бы сказал неестественном, вакууме нет нового содержания, нет новой, даже упрощенной, формы властной любви в первичном ее понимании. Значит, закономерно и объективно снижается уровень ответственности всех членов семьи, начинается этап отчуждения, реальный разрыв существующих отношений.
Все это происходит под давлением морально-психологической силы, и, на самом деле, разрыв бывает очень болезненным, и рана не заживает долго, а, может, кровоточит постоянно. Часто она становится причиной быстрого старения, появления повышенного стресса, чувства ненужности родителей – детям, а потом и обществу в целом. В итоге, личное пространство каждого из родителей резко уменьшается и – исчезает. Человек становится уязвимым во всех отношениях. Таких стариков, «помещенных» в дома престарелых, к сожалению, немало. Они лишены своего личного пространства, находятся в общем «котле» взаимоотношений, где у них нет индивидуальности, даже собственной защиты. Кровать и тумбочка тоже казенные. Некоторые из таких стариков в разговорах о жизни сомневаются в том, что она – жизнь – вообще существует. Для многих из них уход из такой жизни видится как награда, как милость Бога, ниспосланная для избавления от мучений, стыда и страданий.
Дети же, получив автономию и занимаясь устройством собственной жизни, испытывают определенное облегчение, так сказать, дышат «воздухом свободы». Но такой воздух, как и такая свобода - призрачны. Это - только на первое время. Потом пелена прошлых лет и взаимоотношений в родительском семейном кругу начинает беспрерывно крутиться перед их глазами, и мысль о том, что они не сделали того, что было нужно, преследует их всю оставшуюся жизнь. То, что нельзя возвратить, становится тяжелым камнем на их сердце.
К тому, как ни парадоксально это звучит, в свою очередь, дети, обретшие возможность дышать «воздухом свободы», впоследствии понимают всю призрачность и никчемность подобной «свободы». Ибо, в свою очередь, став родителями, они проходят то же путь от властной любви к своим детям до порога, за которым начинается автономия их собственных детей, создавших свои семьи. И так может продолжаться из поколения в поколение, пока существуют род человеческий, семья и все, что с ними связано прочной нитью.
Мне кажется порой, что даже самые пышные и дорогие памятники и надгробные украшения на могилах, за отдельными исключениями, являются как бы запоздалым знаком внимания и любви детей к ушедшим в мир иной родителям. Но это, увы, малоутешительно. Все эти, фактически потусторонние, «прелести» никому не нужны, - ни живым, ни мертвым. Такие «почести» – антураж, признаки виртуальных и фарисейских «страданий» по ушедшим в мир иной.
 Все возможное и необходимое, что считаешь важным, надобно сделать при жизни! Мне кажется, что ничего трудного в этом нет. Понимание, терпение, внимание – вот, вкратце, то, что каждое дитя должно проявить в отношении своих родителей, в первую очередь к собственной матери! Каждый член семьи должен получить то, что ему полагается по праву, и отдать взамен то, что может. В таких семьях существуют взаимопонимание. Наши предки мечтали именно о таких семьях, и такие семьи не только были, но они и есть! Это подпитывает слабую надежду на сохранение семьи как источника тепла, взаимовыручки и добрых отношений в нашем обществе. В этом нуждаются все без исключения.